ММКФ: день 8
«Последняя сказка Риты», Россия, реж. Рената Литвинова. Как и обещал, делюсь впечатлениями о «Последней сказке» Ренаты Литвиновой, которую Максим намедни записал в главные неудачи Московского кинофестиваля. Что ж, коллегу понимаю. Однозначно согласиться с Максимом, впрочем, не могу. С творчеством Ренаты Муратовны у меня всегда как-то странно получалось. Когда восемь лет назад я, изнывая от скуки, досматривал игровой режиссерский дебют артистки, казалось, что нет на свете ничего более бестолкового. В контексте бестолковости той работы сегодня мало что изменилось, тем не менее, если у меня сейчас спросить про лучшие фильмы о любви, в голове тут же что-то щелкнет, а в памяти по необъяснимым причинам всплывет та самая «Богиня» – с тревожным голосом певицы Земфиры и окровавленными руками, сжимающими в тонких изящных пальцах «сердце влюбленное дрожащее», с исписанным протоколом и сотней человеческих лиц, которые один за одним сменяют друг друга, озвучивая общий на всех смысл. Любовь.
Уверен, что «Последней сказке Риты» тоже нужно отлежаться. Забыться сегодня как страшный сон, чтобы через каких-нибудь восемь лет вспомниться вновь, только уже не ерундистикой, какой она кажется в первый просмотр, а одним из самых прочувствованных фильмов о смерти, чем картина обязательно обернется спустя какое-то время. Литвинова в этой причудливой минималистской фантасмагории играет Таню Неубивако – несколько экзальтированную даму, работающую в морге. Смерть ей к лицу. Она в общем-то и есть смерть. Когда в отделение больницы поступает хрупкая Рита Готье, облаченная в белоснежный халат Таня поделится с пациенткой сигареткой и заведет с ней сокровенный разговор. Чуть позже девушка отведет Риту в декадентское кафе «Запределье», где споет ей голосом Земфиры ("не надо со мной разговаривать – слушайте, вы обязательно что-то разрушите"). Закончится сказка в похоронном бюро «Вечность». Проживать с Ритой Готье последние дни забавно, иногда скучно, но до финальных титров интересно. Безусловно, Литвинова не снимает кино. Она в него играется: что-то повторяет за Муратовой, какие-то моменты берет у Хамдамова. Что удивительно, во всем этом не чувствуется никакого плагиата. Для создательницы фильма любой режиссерский прием, как платье или шляпка. Она заимствует их, чтобы поведать зрителю о том, что у нее на душе. Там сейчас, судя по всему, неспокойно: плохие сны и мысли о смерти. «Я здесь, но я чуть-чуть там». Бояться, впрочем, не стоит. За чертой – вечность, а костлявая с косой, если верить режиссеру, очень красивая, чем-то похожая на Марлен Дитрих блондинка с завораживающим голосом, тонкими пальцами и постоянной сигаретой в алых, как кровь, губах.
